Я вздохнул. В этом все орки. Рубанут правду в глаза, даже если их за это могут и головы лишить. Переделывать и переубеждать бесполезно — их так с детства воспитывают. С другой стороны, среди орков никогда не было жуликов и мошенников — патологическая честность у них в крови. Да и свои, если поймают сородича на таком, шкуру живьём могут спустить. Однако тех, кому, в свою очередь, хватает глупости кинуть их, они всегда каким-то образом даже из-под земли достают и с кровью вытрясают все до последнего грошика.

— Об этом мне и так известно, почтенный, — хмыкнул я, — скажите мне лучше что-нибудь, чего я не знаю.

— Значит, уже завтра мы вас здесь не увидим, — грустно сказал орк, положив на стол две монеты и получив от успевшего сменить фартук трактирщика новую кружку пива, — а ведь мы так ждали вас в качестве наследника престола. Эх, если вы уж принцем такое чудо умудрились сотворить, то что бы было, стань вы королем. Если бы не эта дурочка-фрейлина…

Я рывком встал, опрокинув, к счастью, уже пустую кружку из-под кофе. Меня начинало порядком бесить как то, что я умудрился прохлопать ушами такой масштабный финт, так и то, что у всех до сих пор хватает глупости об этом сожалеть! Караванщик, поняв, что он только что сказал, испуганно съёжился, став вдвое меньше ростом. Я наклонился к его уху и прошептал.

— Забудьте то, чего не случилось. И никогда не раскрывайте рот по этому поводу. Если вы не видите шпионов, это не значит, что их тут нет, что они не записывают всё, что вы скажете, и что однажды вас не призовут к ответу за всё, что вы наговорили и наделали. Я не знал всего этого — и меня в максимально сжатые сроки изгоняют навсегда. Тех, кто это организовал, уже казинил! Что сделают с теми остальными, кто знал и участвовал, если найдут — догадайтесь сами.

После чего выпрямился и сказал:

— Спасибо за кофе. Мне пора…

Глава 2.5

ГЛАВА 5, в которой множество вещей я делаю в последний раз, после чего принимаю неожиданное решение.

Как и ожидалось, бал представлял собой весьма однообразное и скучное мероприятие. Выслушивать бесконечное количество похвал было невероятно утомительно, но я проявлял стойкость и выдержку, так как знал: всё это делается в последний раз. Все эти люди, орки, гномы, эльфы пришли сюда ради меня, выразить свою благодарность за то, что я для них сделал. Как принц, я просто обязан оказать им внимание.

После были танцы. Танцы с дамами и разговоры с мужчинами гильдий, благородных домов, советниками… и почти в каждом третьем собеседнике я шестым чувством иллюзиониста, который по природе своей находит спрятанное, как бы хорошо оно не было замаскировано, ощущал горечь и печаль. Впрочем, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться. Фалкеста наверняка пощадила мои чувства и просто не рассказала, до какой степени масштабное мероприятие она готовила. Ясно говорило об этом и поведение отца, который просто с паническим упорством стремился буквально вытолкать меня из Виллгарда.

Четыре часа непрерывного выполнения обязанностей принца спустя я счёл свою миссию завершённой и покинул торжество ровно в полночь, дав и остальным гостям законный повод разойтись. После этого я проводил последние часы, блуждая по замку и прощаясь с ним навсегда. Отсрочки не будет, я это точно знал. Особенно в такой ситуации.

Ноги сами принесли меня на крышу, где я утром встретил Ариадну. Она, кстати, тоже выглядела неважно, когда я уходил. С одной стороны, силы и выносливости ей было не занимать. Однако же, учитывая, как она отреагировала утром на единственное прикосновение человека, можно было догадываться, сколько силы воли ей пришлось проявить, чтобы танцевать со всеми желающими. Я поднял глаза к небу, и утешением мне стало небесное явление, называемое Лунной бабочкой. Две Луны, одна в уходящей фазе, другая в растущей, почти идеально соприкасались серпами, являя взору такой чудесный вид. Кроме того, увидеть Лунную Бабочку в народе считалось счастливой приметой. Не сказать, чтобы оно было такое уж редкое — раз пять-шесть в год точно происходит — но длится всего десять минут, и предугадать его появление невозможно.

Шум сзади подсказал, что моё одиночество нарушено. И нарушительницей оказалась Ариадна. Выйдя на площадку, она подошла ко мне и, встав рядом, тоже посмотрела на небо.

— Лунная бабочка, — тихо проговорила она, — очень красиво. У нас есть легенда о том, что одного из драконов она когда-то позвала за собой. Тот улетел к ней, и никто никогда его больше не видел.

— Ты выглядишь утомлённой, — заметил я.

— Да, такие мероприятия не самая сильная моя сторона, — легко согласилась принцесса, — тем более, что постоянно приходится…

Она осеклась, не договорив. И, кажется, я понимаю, почему.

— Расскажи, пожалуйста, что для драконов значат касания, — попросил я, — это ведь очень личное, правда?

— Ну, — замявшись, ответила девушка, — в общем-то, да, для нас это очень личный жест.

— Мне просто интересно: у Меридии, когда я буду, например, танцевать с ней на балу, тоже на лице постоянно будет написано такое чувство омерзения?

Ариадна ничего не ответила, лишь вздохнула.

— Вам обоим, конечно, придётся привыкать к этому. И первое время будет тяжело. Но, я думаю, вы понравитесь друг другу. И, кстати, она младше тебя на три года… если соотносить возрастное развитие человека и дракона. Так что ей вполне логично свойственно определённое легкомыслие. Имей это, пожалуйста, в виду.

Ещё несколько минут молчания.

— Ты уже разговаривала с отцом насчёт тех… выгод, которые он получает в обмен на меня? — поинтересовался я.

— Конечно. Сразу видно, что его это ну очень интересовало. Для посольства драконов было выделено здание, где постоянно будут присутствовать наши представители. И мы, разумеется, всегда окажем Тискулатусу любую посильную — и разумную — помощь.

Я смело мог поздравить своего отца. Он, в обычной своей манере, решает две задачи одним движением. Одновременно убирая меня, как главного соперника на трон, по крайней мере, в глазах народа, и обзаводясь могущественными союзниками. Идеально. Вслух же я спросил:

— Что имеется в виду под “разумной” помощью?

— Если на Тискулатус пойдёт войной какое-то государство — мы приложим все силы, чтобы остановить агрессоров, — пожала плечами драконица, — но если твоему отцу вздумается поиграть в войну против кого-то без веской на то причины — пусть рассчитывает исключительно на собственные силы. Короче говоря, мы с ним обсудили всё, что возможно на данный момент. Так что чем раньше ты завтра изволишь подняться с постели — тем раньше мы сможем отправиться в путь. Жаль, что сейчас нельзя. Я, конечно, немного устала, — облокотившись на парапет, она с грустью смотрела в ту сторону, откуда прилетела утром, — но до места добралась бы.

— Не думаю, что нельзя, — прошептал я, — меня здесь тоже больше ничего не держит.

И понимал, что это правда. Понимал, как я на самом деле от всего этого устал. Устал от лжи, предательства, безразличия, чужой жажды власти, жажды выгод, бесконечного обмана и погони за своими интересами. После того, как мне пришлось исповедовать троих человек перед смертью, я чувствовал, что меня с этим местом не связывает больше ничего.

— В смысле? — не поняла драконица, удивлённо развернувшись ко мне.

— Со всеми, кто мне дорог, я уже попрощался. Никаких вещей я с собой брать не хочу — думаю, у меня и там их будет достаточно.

— О, в этом даже не сомневайся, — снисходительно кивнула принцесса.

— А памятного у меня ничего нет. Издержки профессии иллюзиониста: совершенно не привязываешься к вещам. Так что, будь возможность, я бы тоже рванул отсюда прямо сейчас. Всё равно меня здесь уже продали и использовали все, кто только мог, — я не сумел-таки удержаться от того, чтобы произнести это вслух, — а как мы бы добирались до вашего… жилища?

— Замка, Дитрих, замка, мы не в пещерах живём, не переживай, — усмехнувшись, сказала Ариадна, — по воздуху, конечно. И ты хочешь улететь прямо сейчас? Твой отец вроде ещё хотел поговорить с тобой.